Актуальные темы марта: коронавирус, нефть, турбулентность на рынках. Как нам рассматривать все эти события: по отдельности или как пазлы одной большой картины, сюжет которой пока не очевиден? И какова она, новая реальность, которая ждет нас за горизонтом после того, как пройдет буря?

Тема "НЕФТЬ, КОРОНАВИРУС
И НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ"

Коронавирус спровоцировал определенные сдвиги в системе потребления и взаимоотношений. Закрываются границы. Меньше летают, меньше ездят, начинают страдать многие рынки: туристические, социальные, торговые. Что касается нефти, то здесь нужно искать, чьи интересы спрятаны.

Несмотря на резкое снижение стоимости нефти на рынке, крупных сделок нет. Пока идет "пристрелка".

Понятно, что пытаются перекроить рынок, создать и заполнить ниши. Бросается в глаза простая вещь — цены падают, а сделок нет. То есть мы видим картинку, но не видим четких движений в рамках рынка. Поэтому прогнозировать сегодня трудно, так как еще никто не воспользовался моментом. Мы только видим падение стоимости акций каких-то организаций и предприятий. Но нефть пока никуда не пошла.

Еще в конце 2019 года был ряд открытых публикаций европейских, американских и азиатских аналитических центров, которые заявили, что в 2020 году будет резкий спад нефтяных цен без каких-либо явных причин. Сейчас, когда мы наблюдаем интенсивно развивающиеся события, связанные с коронавирусом, падением темпов развития мировой экономики, возникает вопрос: почему это все так быстро происходит, и почему прогнозы, которые закладывались еще в конце 2019-го, начинают сбываться? То есть этот тренд уже тогда ощущался, в первую очередь связанный со снижением темпов экономического роста Китая.

И в действительности, начиная даже с 2019-го четко ощущалось, что мировая экономика начинает падать, как результат — снижается потребление энергоносителей. Ожидалось в 2020 году падение цены на нефть, но, возможно, не столь резкое.

Получается наслоение ряда событий, которые в том числе зародились еще в 2019-м году, когда в декабре публично было заявлено о первом заболевшем коронавирусом. Естественно, основной пик пришелся на январь, когда уже было многими аналитическими центрами заявлено о скором и достаточно сильном падении экономики Китая — основного потребителя нефти, естественно, все эти информационные сообщения сказывались на динамике энергетических рынков.

Важно сформировать пул экспертов, которые ввиду своей осведомленности, понимания тех или иных ситуаций, могут заглянуть за этот горизонт событий, тем самым подсказывать руководству страны, как правильно вырабатывать те или иные решения.

Есть мнение, что нынешняя ситуация по нефти напоминает 1985 год, когда Саудовская Аравия обрушила цены, что в дальнейшем обрушило экономику Советского Союза. Эти аналогии здесь уместны?

Аналогия есть частично. Но в целом ситуация на рынке нефти сегодня отличается. Если в 1983 году стало понятно, что рынок нефти — это не только рынок сырьевого стратегического товара, сегодня он достаточно значительно привязан к финансовому рынку: движению акций, курса валют и т.д. Соответственно классический фактор спрос-предложение, который имел место раньше, сегодня влияет лишь на 30%. Все остальное — это колебание на финансовом рынке, то есть на рынке "бумажной" нефти.

Попытка затормозить развитие мировой экономики и снизить цены на нефть — это попытка замедлить объективные причины кризиса, которые шли исключительно с финансовой стороны.

После 1970-х годов стало понятно, что высокая стоимость нефти напрямую влияет на высокую мировую инфляцию. Это так называемые макроэкономические колебания бизнес-циклов, которые связаны с выплатой внешних долгов, а они сегодня в каких-то случаях превышают 300% ВВП.

Крупные игроки где-то в кулуарах уже давно говорили: "Скорей бы кризис". Потому что по сути кризис — это перезагрузка. Как говорят, "война все спишет". То, что мы сегодня имеем на рынке, — это результат планомерных действий. Мы посмотрим, кто выиграет в данном случае. То есть пострадают всегда слабые, сильные, как всегда, выйдут из этой игры просто отряхнувшись.

В ближайшее время мы увидим более хитрую сделку в мировом масштабе.

Каждая сторона заявляет о том, что у нее хватает каких-то запасов, ресурсов, хватает каких-то сил для того, чтобы долго держать оборону, долго действовать. И никто пока не сдается. Но, мне кажется, ключ от всех этих проблем где-то рядом.

Мы видим битву "подушками безопасности".

Крупные игроки играют на разрушение глобальных связей, то есть создаются панрегионы.

Действительно, аналогия определенная прослеживается. Мы переживаем фазовый переход от одной эпохи развития к другой. Если начало 20 века — это по сути создание нового глобального мира, и Первая мировая война - это технологическая подготовка к новому миру, обкатка новых видов оружия. Затем Вторая мировая как продолжение Первой. Ее окончание - формирование нового мирового порядка, двухполярного. Сегодня мы наблюдаем очевидную тенденцию деглобализации.

Каждый пытается, с одной стороны, замкнуться, а с другой стороны — втянуть в свою сферу влияния больше игроков послабее. Мы наблюдаем процесс размежевания. После которого, я полагаю, уже наступит процесс объединения, но на совершенно новых правилах. Потому что карты пересдадут, и возникнут уже новые сильные игроки.

Но вот скорость обработки данных, связанная с многофакторностью, опирается на эти новые технологии. Сейчас многие страны уделяют огромное внимание созданию систем, которые могут анализировать огромные массивы данных и на их основе выстраивать модели, связанные с развитием событий. И политик, и управленец корпорации — он не сам лично по своей интуиции принимает решения, а на основе некого моделирования.

В 1970-1980-х годах технологическое противостояние было связано с компьютером — кто быстрее может обрабатывать массив информации. Те, кто занимается математикой, знают, что любые действия или решения прогнозируемы, можно выстроить математическую модель.

Чтобы у предприятий были научные подразделения — по 500, по 1000 инженеров, платили достойные мирового уровня зарплаты, стояло современное оборудование. Вот тогда мы очень хорошо вписываемся. По этому пути идет Парк высоких технологий, кластер, где действительно собрали сотни игроков, но это кластер, в котором роли не играют станки. Они не нужны. Практически каждый игрок на этом рынке располагает современными технологиями доступа. Там все эти процессы облегчаются. В машиностроении, в частности, без такого шага конкуренция будет чрезвычайно затруднена.

Не сможет небольшое бобруйское или оршанское предприятие иметь деньги на те технологические исследования, которые смогут сделать его лидером рынка хотя бы в Европе, не говоря уже про мировой рынок. Нужно укрупнять, чтобы были основные игроки, капитализация.

Соглашусь, что сильные государства выйдут из этой ситуации отряхнувшись. Решил Трамп $700 млрд напечатать на борьбу с коронавирусом и чем-то еще, мы себе такую роскошь позволить не можем. Беларусь в новых реалиях, что мы должны делать?

Все сейчас приготовились к рывку — создать запасы.

Мы пытаемся рассуждать о далеких перспективах. Посмотрите, что делают Китай и США. Они создают стратегические запасы за счет нынешних дешевых возможностей. Никто из них не сказал, что завтра мы переходим на батарейки или что-то еще.

Нефть остается главным фактором экономики. Посмотрите, как только нефть просела, сразу побежали все остальные циклы вниз. Поэтому, судя по намерениям главных игроков, нефть на сегодняшний день — главная цель этого управляемого хаоса или кризиса. Кто на сегодняшний день получит самые большие возможности, резервы, тот и выйдет сухим из воды.

Если проанализировать экологическую доктрину Европейского союза, то они пытаются построить свой мир без значительной роли нефти и газа.

Ситуация на нефтяном рынке нестабильная, сделки не заключаются. Значит, все чего-то выжидают, накапливают запасы, но никто не уверен в будущем. У нас ситуация такова, что мы очень сильно зависим от нефтяного рынка. Да, это значительный сегмент нашей экономики. Но если заглянем подальше, мы увидим, что в Европе это все равно произойдет. Мир так технологически развивается. Технология распространяется постепенно.

Поэтому у нас, имея атомную станцию, совершенно правильно делать упор в том числе на развитие электротранспорта и вообще всего, что связано на электроэнергией. Это не то что альтернатива пока, но серьезный задел, что мы не окажемся аутсайдерами, когда произойдет окончательный переход.

В ближайшие 5-7 лет надо быть готовыми производить поменьше бензина и как можно больше новых высокотехнологичных товаров нефтехимического сектора.

Боюсь, что "Белнефтехим" ожидают серьезные вызовы гораздо раньше, а не через 15-20 лет. Скорее, через лет 5-7. Что я имею в виду? Да, пока назначены очень дальние сроки, 2032, 2035 годы, для массового выпуска машин с электрическим двигателем. Но не стоит забывать про стремительную экологизацию сознания населения Европейского союза, и они постоянно будут подталкивать политиков. Когда появятся технологии, удешевляющие батареи, уменьшающие экологическую вредность, электрические машины резко подешевеют по отношению к машинам с двигателем внутреннего сгорания. Все сроки будут ужиматься, и вполне возможно, что лет через 10 в Европейском союзе императивно выкинут все машины с двигателем внутреннего сгорания с рынков, запретят на них ездить. А у нас Европейский союз — главная площадка для сбыта нефтепродуктов.

В мире их 6-7 тыс. крупнейших корпораций производят, которые видят в нефти не только бензин. Это все будет востребовано в будущем и даст гораздо более высокую добавочную стоимость.

Мы взяли непростую тему, к которой будут возвращаться много раз в СМИ и на дискуссионных площадках. Заглянуть за горизонт, увидеть мир после сложного времени — непростая задача. Я думаю, мы положили начало подобных экспертных оценок.

Тема "НЕФТЬ, КОРОНАВИРУС
И НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ"